Русские добровольцы
в рядах гарибальдийцев во время объединения Италии
в рядах гарибальдийцев во время объединения Италии
В середине XIX века волна национально-освободительного движения прокатилась по Европе, затронув сердца людей далеко за пределами тех стран, где разворачивались революционные события. Особое место занимало объединение Италии — Рисорджименто («Возрождение»), привлекшее симпатии прогрессивно настроенных европейцев. Среди тех, кто не остался равнодушным к борьбе итальянского народа за независимость, были и русские добровольцы, оставившие яркий след в истории этого периода.
Исторический контекст эпохи
Объединение Италии представляло собой сложный многоэтапный процесс, протекавший в условиях соперничества великих держав и внутренних противоречий на Апеннинском полуострове. К началу 1860-х годов раздробленная Италия находилась под властью различных государств: Австрийская империя контролировала Ломбардо-Венецианское королевство, французские войска защищали Папскую область, а Бурбоны правили Королевством Обеих Сицилий.
Центральной фигурой освободительного движения стал Джузеппе Гарибальди — харизматичный военачальник, сумевший объединить вокруг себя добровольцев из разных стран Европы. Его знаменитый поход «Тысячи» в 1860 году, начавшийся с высадки на Сицилии, превратился в триумфальное шествие по югу Италии и завершился решающей битвой при Вольтурно.
Российское общество с большим вниманием следило за событиями в Италии. Как отмечают исследователи, симпатии к гарибальдийцам разделяли представители самых различных слоев общества, независимо от их политических убеждений. Это объяснялось в том числе и тем, что борьба происходила «в далекой Италии», где подобные движения не представляли прямой угрозы российскому самодержавию.
Центральной фигурой освободительного движения стал Джузеппе Гарибальди — харизматичный военачальник, сумевший объединить вокруг себя добровольцев из разных стран Европы. Его знаменитый поход «Тысячи» в 1860 году, начавшийся с высадки на Сицилии, превратился в триумфальное шествие по югу Италии и завершился решающей битвой при Вольтурно.
Российское общество с большим вниманием следило за событиями в Италии. Как отмечают исследователи, симпатии к гарибальдийцам разделяли представители самых различных слоев общества, независимо от их политических убеждений. Это объяснялось в том числе и тем, что борьба происходила «в далекой Италии», где подобные движения не представляли прямой угрозы российскому самодержавию.
Лев Ильич Мечников: от студента до адъютанта Гарибальди
Лев Ильич Мечников (1838−1888), старший брат знаменитого биолога Ильи Ильича Мечникова, стал одним из самых ярких примеров русского участия в Рисорджименто. Родившийся в Санкт-Петербурге в семье помещика, он с детства отличался незаурядными способностями и бурным темпераментом.
Путь Льва Ильича к гарибальдийцам был извилист и полон приключений. После исключения из Харьковского университета за участие в студенческих волнениях он пытался найти свое призвание в различных сферах. Слабое здоровье — с детства он страдал туберкулезом и хромал из-за коксита тазобедренного сустава — не сломило его духа. Мечников овладел десятью языками, посещал занятия в Академии художеств.
Путь Льва Ильича к гарибальдийцам был извилист и полон приключений. После исключения из Харьковского университета за участие в студенческих волнениях он пытался найти свое призвание в различных сферах. Слабое здоровье — с детства он страдал туберкулезом и хромал из-за коксита тазобедренного сустава — не сломило его духа. Мечников овладел десятью языками, посещал занятия в Академии художеств.
В 1860 году, находясь в Венеции с намерением заниматься живописью, Мечников узнал о начале экспедиции Гарибальди. Это событие кардинально изменило его жизнь. Сначала он попытался организовать собственный «славянский легион» для поддержки итальянских патриотов, но из-за угрозы ареста австрийскими властями был вынужден бежать.
Во Флоренции Мечников вступил в отряд полковника Джованни Никотеры, одного из освобожденных Гарибальди революционеров. В августе 1860 года этот отряд отправился на юг, где к тому времени гарибальдийцы уже заняли Неаполь. Несмотря на отсутствие военного образования, 22-летний Мечников был назначен артиллерийским офицером и получил звание лейтенанта.
Во Флоренции Мечников вступил в отряд полковника Джованни Никотеры, одного из освобожденных Гарибальди революционеров. В августе 1860 года этот отряд отправился на юг, где к тому времени гарибальдийцы уже заняли Неаполь. Несмотря на отсутствие военного образования, 22-летний Мечников был назначен артиллерийским офицером и получил звание лейтенанта.
Битва при Вольтурно и ранение Мечникова
Решающим моментом в военной карьере Мечникова стало его участие в подготовке и проведении битвы при Вольтурно 1 октября 1860 года. Это сражение имело огромное значение для исхода всей кампании. Сопротивление войск неаполитанского короля Франциска II было окончательно сломлено, и открылся путь к объединению Италии под эгидой Савойской династии.
Позиции гарибальдийцев растянулись на двадцать километров вдоль реки Вольтурно, от Сант-Анджело до Маддалони. Мечникову было поручено укрепить центральную позицию у Санта-Мария, где войска находились на открытой равнине, лишенной естественной защиты. Как вспоминал сам Гарибальди, именно «предусмотрительность и умение Льва Мечникова сыграли главную роль на этом участке обороны».
В ходе ожесточенного сражения, начавшегося около 6 утра, неаполитанские войска под командованием маршала Ритуччи атаковали позиции краснорубашечников. Несмотря на численное равенство (по 24 тысячи человек с каждой стороны), гарибальдийцы сумели отразить атаку и перейти в контрнаступление.
Во время боя Мечников получил два ранения — в правую ногу и в бок. Их сочли неопасными, и уже через два дня его отправили в Неаполь в госпиталь. Однако, лечение оказалось серьезным и долгим. Шефство над раненым русским добровольцем взял сам Александр Дюма
В ходе ожесточенного сражения, начавшегося около 6 утра, неаполитанские войска под командованием маршала Ритуччи атаковали позиции краснорубашечников. Несмотря на численное равенство (по 24 тысячи человек с каждой стороны), гарибальдийцы сумели отразить атаку и перейти в контрнаступление.
Во время боя Мечников получил два ранения — в правую ногу и в бок. Их сочли неопасными, и уже через два дня его отправили в Неаполь в госпиталь. Однако, лечение оказалось серьезным и долгим. Шефство над раненым русским добровольцем взял сам Александр Дюма
Лев Ильич Мечников: от студента до адъютанта Гарибальди
Лев Ильич Мечников (1838−1888), старший брат знаменитого биолога Ильи Ильича Мечникова, стал одним из самых ярких примеров русского участия в Рисорджименто. Родившийся в Санкт-Петербурге в семье помещика, он с детства отличался незаурядными способностями и бурным темпераментом.
Путь Льва Ильича к гарибальдийцам был извилист и полон приключений. После исключения из Харьковского университета за участие в студенческих волнениях он пытался найти свое призвание в различных сферах. Слабое здоровье — с детства он страдал туберкулезом и хромал из-за коксита тазобедренного сустава — не сломило его духа. Мечников овладел десятью языками, посещал занятия в Академии художеств.
Путь Льва Ильича к гарибальдийцам был извилист и полон приключений. После исключения из Харьковского университета за участие в студенческих волнениях он пытался найти свое призвание в различных сферах. Слабое здоровье — с детства он страдал туберкулезом и хромал из-за коксита тазобедренного сустава — не сломило его духа. Мечников овладел десятью языками, посещал занятия в Академии художеств.
В 1860 году, находясь в Венеции с намерением заниматься живописью, Мечников узнал о начале экспедиции Гарибальди. Это событие кардинально изменило его жизнь. Сначала он попытался организовать собственный «славянский легион» для поддержки итальянских патриотов, но из-за угрозы ареста австрийскими властями был вынужден бежать.
Во Флоренции Мечников вступил в отряд полковника Джованни Никотеры, одного из освобожденных Гарибальди революционеров. В августе 1860 года этот отряд отправился на юг, где к тому времени гарибальдийцы уже заняли Неаполь. Несмотря на отсутствие военного образования, 22-летний Мечников был назначен артиллерийским офицером и получил звание лейтенанта.
Во Флоренции Мечников вступил в отряд полковника Джованни Никотеры, одного из освобожденных Гарибальди революционеров. В августе 1860 года этот отряд отправился на юг, где к тому времени гарибальдийцы уже заняли Неаполь. Несмотря на отсутствие военного образования, 22-летний Мечников был назначен артиллерийским офицером и получил звание лейтенанта.
Битва при Вольтурно и ранение Мечникова
Решающим моментом в военной карьере Мечникова стало его участие в подготовке и проведении битвы при Вольтурно 1 октября 1860 года. Это сражение имело огромное значение для исхода всей кампании. Сопротивление войск неаполитанского короля Франциска II было окончательно сломлено, и открылся путь к объединению Италии под эгидой Савойской династии.
Позиции гарибальдийцев растянулись на двадцать километров вдоль реки Вольтурно, от Сант-Анджело до Маддалони. Мечникову было поручено укрепить центральную позицию у Санта-Мария, где войска находились на открытой равнине, лишенной естественной защиты. Как вспоминал сам Гарибальди, именно «предусмотрительность и умение Льва Мечникова сыграли главную роль на этом участке обороны».
В ходе ожесточенного сражения, начавшегося около 6 утра, неаполитанские войска под командованием маршала Ритуччи атаковали позиции краснорубашечников. Несмотря на численное равенство (по 24 тысячи человек с каждой стороны), гарибальдийцы сумели отразить атаку и перейти в контрнаступление.
Во время боя Мечников получил два ранения — в правую ногу и в бок. Их сочли неопасными, и уже через два дня его отправили в Неаполь в госпиталь. Однако, лечение оказалось серьезным и долгим. Шефство над раненым русским добровольцем взял сам Александр Дюма
В ходе ожесточенного сражения, начавшегося около 6 утра, неаполитанские войска под командованием маршала Ритуччи атаковали позиции краснорубашечников. Несмотря на численное равенство (по 24 тысячи человек с каждой стороны), гарибальдийцы сумели отразить атаку и перейти в контрнаступление.
Во время боя Мечников получил два ранения — в правую ногу и в бок. Их сочли неопасными, и уже через два дня его отправили в Неаполь в госпиталь. Однако, лечение оказалось серьезным и долгим. Шефство над раненым русским добровольцем взял сам Александр Дюма
Литературное наследие
и дальнейшая судьба
и дальнейшая судьба
После выздоровления Мечников не вернулся в строй, но остался в Италии, где занялся журналистикой и продолжал поддерживать связи с революционерами. В 1861 году он опубликовал в «Русском вестнике» «Записки гарибальдийца» — одни из немногих источников, знакомивших русских читателей с подробностями экспедиции «Тысячи».
Эти записки представляют исключительную ценность как свидетельство очевидца и участника событий. Мечников живо описал характеры людей, с которыми ему довелось встретиться — от итальянских крестьян и горожан до командиров гарибальдийских отрядов. Особенно ярко переданы национальные особенности добровольцев: венгерского легиона, баварцев и других европейских волонтеров.
В дальнейшем Мечников стал активным участником европейского революционного движения. В 1864 году он переехал в Женеву, где сблизился с Герценом и Бакуниным, вступил в анархистскую секцию Первого Интернационала. Он участвовал в подготовке помощи Парижской коммуне, состоял в переписке с польскими революционерами.
Невозможность вернуться в Россию из-за связей с революционерами превратила Мечникова в пожизненного эмигранта. Он много путешествовал, преподавал в Токийском университете и Невшательской академии, продолжал заниматься научной деятельностью. Его главный труд «Цивилизация и великие исторические реки», опубликованный посмертно, принес ему славу одного из основоположников геополитики.
Эти записки представляют исключительную ценность как свидетельство очевидца и участника событий. Мечников живо описал характеры людей, с которыми ему довелось встретиться — от итальянских крестьян и горожан до командиров гарибальдийских отрядов. Особенно ярко переданы национальные особенности добровольцев: венгерского легиона, баварцев и других европейских волонтеров.
В дальнейшем Мечников стал активным участником европейского революционного движения. В 1864 году он переехал в Женеву, где сблизился с Герценом и Бакуниным, вступил в анархистскую секцию Первого Интернационала. Он участвовал в подготовке помощи Парижской коммуне, состоял в переписке с польскими революционерами.
Невозможность вернуться в Россию из-за связей с революционерами превратила Мечникова в пожизненного эмигранта. Он много путешествовал, преподавал в Токийском университете и Невшательской академии, продолжал заниматься научной деятельностью. Его главный труд «Цивилизация и великие исторические реки», опубликованный посмертно, принес ему славу одного из основоположников геополитики.
Александра Толиверова-Якоби:
от сестры милосердия до спасительницы
от сестры милосердия до спасительницы
Если участие Мечникова в гарибальдийском движении пришлось на его героический период 1860 года, то другая русская участница этих событий — Александра Николаевна Толиверова-Якоби — проявила себя в более поздний и драматичный период борьбы за объединение Италии.
Александра Николаевна (урожденная Сусоколова, 1841−1918) была женщиной необычайно сложной судьбы. Трижды выходившая замуж (Тюфяева, Якоби, Пешкова), она сменила даже дату рождения и создала вокруг себя ореол таинственности. Однако за этой загадочностью скрывалась деятельная натура, увлеченная идеями времени.
В Италии Александра Николаевна оказалась в качестве жены художника Якоби, приехавшего изучать классическое искусство. Однако молодая женщина, находившаяся под влиянием идей Герцена и Чернышевского, не могла остаться равнодушной к происходившим вокруг событиям. Она быстро овладела итальянским языком и установила связи с местными революционерами.
Александра Николаевна (урожденная Сусоколова, 1841−1918) была женщиной необычайно сложной судьбы. Трижды выходившая замуж (Тюфяева, Якоби, Пешкова), она сменила даже дату рождения и создала вокруг себя ореол таинственности. Однако за этой загадочностью скрывалась деятельная натура, увлеченная идеями времени.
В Италии Александра Николаевна оказалась в качестве жены художника Якоби, приехавшего изучать классическое искусство. Однако молодая женщина, находившаяся под влиянием идей Герцена и Чернышевского, не могла остаться равнодушной к происходившим вокруг событиям. Она быстро овладела итальянским языком и установила связи с местными революционерами.
Литературное наследие
и дальнейшая судьба
и дальнейшая судьба
После выздоровления Мечников не вернулся в строй, но остался в Италии, где занялся журналистикой и продолжал поддерживать связи с революционерами. В 1861 году он опубликовал в «Русском вестнике» «Записки гарибальдийца» — одни из немногих источников, знакомивших русских читателей с подробностями экспедиции «Тысячи».
Эти записки представляют исключительную ценность как свидетельство очевидца и участника событий. Мечников живо описал характеры людей, с которыми ему довелось встретиться — от итальянских крестьян и горожан до командиров гарибальдийских отрядов. Особенно ярко переданы национальные особенности добровольцев: венгерского легиона, баварцев и других европейских волонтеров.
В дальнейшем Мечников стал активным участником европейского революционного движения. В 1864 году он переехал в Женеву, где сблизился с Герценом и Бакуниным, вступил в анархистскую секцию Первого Интернационала. Он участвовал в подготовке помощи Парижской коммуне, состоял в переписке с польскими революционерами.
Невозможность вернуться в Россию из-за связей с революционерами превратила Мечникова в пожизненного эмигранта. Он много путешествовал, преподавал в Токийском университете и Невшательской академии, продолжал заниматься научной деятельностью. Его главный труд «Цивилизация и великие исторические реки», опубликованный посмертно, принес ему славу одного из основоположников геополитики.
Эти записки представляют исключительную ценность как свидетельство очевидца и участника событий. Мечников живо описал характеры людей, с которыми ему довелось встретиться — от итальянских крестьян и горожан до командиров гарибальдийских отрядов. Особенно ярко переданы национальные особенности добровольцев: венгерского легиона, баварцев и других европейских волонтеров.
В дальнейшем Мечников стал активным участником европейского революционного движения. В 1864 году он переехал в Женеву, где сблизился с Герценом и Бакуниным, вступил в анархистскую секцию Первого Интернационала. Он участвовал в подготовке помощи Парижской коммуне, состоял в переписке с польскими революционерами.
Невозможность вернуться в Россию из-за связей с революционерами превратила Мечникова в пожизненного эмигранта. Он много путешествовал, преподавал в Токийском университете и Невшательской академии, продолжал заниматься научной деятельностью. Его главный труд «Цивилизация и великие исторические реки», опубликованный посмертно, принес ему славу одного из основоположников геополитики.
Александра Толиверова-
Якоби:
от сестры милосердия до спасительницы
Якоби:
от сестры милосердия до спасительницы
Если участие Мечникова в гарибальдийском движении пришлось на его героический период 1860 года, то другая русская участница этих событий — Александра Николаевна Толиверова-Якоби — проявила себя в более поздний и драматичный период борьбы за объединение Италии.
Александра Николаевна (урожденная Сусоколова, 1841−1918) была женщиной необычайно сложной судьбы. Трижды выходившая замуж (Тюфяева, Якоби, Пешкова), она сменила даже дату рождения и создала вокруг себя ореол таинственности. Однако за этой загадочностью скрывалась деятельная натура, увлеченная идеями времени.
В Италии Александра Николаевна оказалась в качестве жены художника Якоби, приехавшего изучать классическое искусство. Однако молодая женщина, находившаяся под влиянием идей Герцена и Чернышевского, не могла остаться равнодушной к происходившим вокруг событиям. Она быстро овладела итальянским языком и установила связи с местными революционерами.
Александра Николаевна (урожденная Сусоколова, 1841−1918) была женщиной необычайно сложной судьбы. Трижды выходившая замуж (Тюфяева, Якоби, Пешкова), она сменила даже дату рождения и создала вокруг себя ореол таинственности. Однако за этой загадочностью скрывалась деятельная натура, увлеченная идеями времени.
В Италии Александра Николаевна оказалась в качестве жены художника Якоби, приехавшего изучать классическое искусство. Однако молодая женщина, находившаяся под влиянием идей Герцена и Чернышевского, не могла остаться равнодушной к происходившим вокруг событиям. Она быстро овладела итальянским языком и установила связи с местными революционерами.
Поражение при Ментане
и подвиг Якоби
и подвиг Якоби
В отличие от прежних успехов, на этот раз гарибальдийцы столкнулись с серьезным противником. Папские зуавы, усиленные французскими «добровольцами», были прекрасно вооружены новыми скорострельными винтовками Шасспо и имели значительный боевой опыт. Плохо организованные и вооруженные силы Гарибальди потерпели сокрушительное поражение.
Римские госпитали были переполнены ранеными и пленными гарибальдийцами. Именно в это время проявилась гуманная натура Александры Николаевны. Получив разрешение на посещение раненых в качестве сестры милосердия, она была потрясена увиденным. Описания, которые она оставила, рисуют жуткую картину: «сырое, холодное помещение, чудовищно грязное и зловонное», где солдат фактически оставили умирать.
Но самым дерзким поступком Александры Николаевны стало освобождение из римской тюрьмы адъютанта Гарибальди Луиджи Кастеллаццо. Представившись невестой приговоренного к смерти революционера, она сумела проникнуть в тюрьму и передать ему записку с планом побега, разработанным самим Гарибальди. Несмотря на пристальное внимание охраны, операция увенчалась успехом — Кастеллаццо удалось бежать.
Римские госпитали были переполнены ранеными и пленными гарибальдийцами. Именно в это время проявилась гуманная натура Александры Николаевны. Получив разрешение на посещение раненых в качестве сестры милосердия, она была потрясена увиденным. Описания, которые она оставила, рисуют жуткую картину: «сырое, холодное помещение, чудовищно грязное и зловонное», где солдат фактически оставили умирать.
Но самым дерзким поступком Александры Николаевны стало освобождение из римской тюрьмы адъютанта Гарибальди Луиджи Кастеллаццо. Представившись невестой приговоренного к смерти революционера, она сумела проникнуть в тюрьму и передать ему записку с планом побега, разработанным самим Гарибальди. Несмотря на пристальное внимание охраны, операция увенчалась успехом — Кастеллаццо удалось бежать.
Наиболее ярким эпизодом участия Александры Николаевны в гарибальдийском движении стали события осени 1867 года, когда Гарибальди предпринял последнюю попытку захватить Рим и завершить объединение Италии. Эта кампания закончилась поражением в битве при Ментане 3 ноября 1867 года.
Поражение при Ментане
и подвиг Якоби
и подвиг Якоби
Наиболее ярким эпизодом участия Александры Николаевны в гарибальдийском движении стали события осени 1867 года, когда Гарибальди предпринял последнюю попытку захватить Рим и завершить объединение Италии. Эта кампания закончилась поражением в битве при Ментане 3 ноября 1867 года.
В отличие от прежних успехов, на этот раз гарибальдийцы столкнулись с серьезным противником. Папские зуавы, усиленные французскими «добровольцами», были прекрасно вооружены новыми скорострельными винтовками Шасспо и имели значительный боевой опыт. Плохо организованные и вооруженные силы Гарибальди потерпели сокрушительное поражение.
Римские госпитали были переполнены ранеными и пленными гарибальдийцами. Именно в это время проявилась гуманная натура Александры Николаевны. Получив разрешение на посещение раненых в качестве сестры милосердия, она была потрясена увиденным. Описания, которые она оставила, рисуют жуткую картину: «сырое, холодное помещение, чудовищно грязное и зловонное», где солдат фактически оставили умирать.
Но самым дерзким поступком Александры Николаевны стало освобождение из римской тюрьмы адъютанта Гарибальди Луиджи Кастеллаццо. Представившись невестой приговоренного к смерти революционера, она сумела проникнуть в тюрьму и передать ему записку с планом побега, разработанным самим Гарибальди. Несмотря на пристальное внимание охраны, операция увенчалась успехом — Кастеллаццо удалось бежать.
Римские госпитали были переполнены ранеными и пленными гарибальдийцами. Именно в это время проявилась гуманная натура Александры Николаевны. Получив разрешение на посещение раненых в качестве сестры милосердия, она была потрясена увиденным. Описания, которые она оставила, рисуют жуткую картину: «сырое, холодное помещение, чудовищно грязное и зловонное», где солдат фактически оставили умирать.
Но самым дерзким поступком Александры Николаевны стало освобождение из римской тюрьмы адъютанта Гарибальди Луиджи Кастеллаццо. Представившись невестой приговоренного к смерти революционера, она сумела проникнуть в тюрьму и передать ему записку с планом побега, разработанным самим Гарибальди. Несмотря на пристальное внимание охраны, операция увенчалась успехом — Кастеллаццо удалось бежать.
Благодарность Гарибальди
и связь с Пироговым
и связь с Пироговым
За свои подвиги Александра Николаевна заслужила личную признательность Гарибальди. В 1872 году она провела неделю в гостях у национального героя Италии на острове Капрера. Гарибальди подарил ей фотографию с автографом и, что особенно примечательно, передал через неё привет знаменитому русскому хирургу Николаю Ивановичу Пирогову.
Эта связь не была случайной. За несколько лет до описываемых событий Пирогов сыграл важную роль в судьбе самого Гарибальди. В 1862 году, после ранения полководца в битве при Аспромонте, когда встал вопрос об ампутации его ноги, именно Пирогов настоял на консервативном лечении и фактически спас Гарибальди.
Русский хирург был вызван в Специю по инициативе российских студентов, обучавшихся в Гейдельберге. Пирогов отказался от гонорара и поехал лечить итальянского революционера, хотя понимал, что это может повредить его карьере. Он стал единственным из врачей, кто смог найти и извлечь застрявшую в ноге Гарибальди пулю.
В своих мемуарах Гарибальди с благодарностью вспоминал: «Выдающиеся профессора — Патридж, Нелатон и Пирогов, проявившие ко мне бескорыстное внимание, когда я был в опасном состоянии, доказали, что для добрых дел, для подлинной науки нет границ в семье человечества».
Русский хирург был вызван в Специю по инициативе российских студентов, обучавшихся в Гейдельберге. Пирогов отказался от гонорара и поехал лечить итальянского революционера, хотя понимал, что это может повредить его карьере. Он стал единственным из врачей, кто смог найти и извлечь застрявшую в ноге Гарибальди пулю.
В своих мемуарах Гарибальди с благодарностью вспоминал: «Выдающиеся профессора — Патридж, Нелатон и Пирогов, проявившие ко мне бескорыстное внимание, когда я был в опасном состоянии, доказали, что для добрых дел, для подлинной науки нет границ в семье человечества».
Возвращение в Россию
и дальнейшая деятельность
и дальнейшая деятельность
В отличие от Мечникова, Александра Николаевна вернулась в Россию, где посвятила себя литературной, педагогической и общественной деятельности. Она стала активным участником феминистского движения, издавала детские журналы «Игрушечка» и «Женское дело».
Её многочисленные статьи были проникнуты идеями женского равноправия. Александра Николаевна входила в состав «Русского женского взаимно-благотворительного общества», читала доклады о положении работающих женщин. Она продолжала заботиться о становлении детского образования и воспитания в России.
Умерла Александра Николаевна в декабре 1918 года в Петрограде в возрасте 77 лет, став свидетелем колоссальных перемен в российском обществе.
Её многочисленные статьи были проникнуты идеями женского равноправия. Александра Николаевна входила в состав «Русского женского взаимно-благотворительного общества», читала доклады о положении работающих женщин. Она продолжала заботиться о становлении детского образования и воспитания в России.
Умерла Александра Николаевна в декабре 1918 года в Петрограде в возрасте 77 лет, став свидетелем колоссальных перемен в российском обществе.
Благодарность Гарибальди
и связь с Пироговым
и связь с Пироговым
За свои подвиги Александра Николаевна заслужила личную признательность Гарибальди. В 1872 году она провела неделю в гостях у национального героя Италии на острове Капрера. Гарибальди подарил ей фотографию с автографом и, что особенно примечательно, передал через неё привет знаменитому русскому хирургу Николаю Ивановичу Пирогову.
Эта связь не была случайной. За несколько лет до описываемых событий Пирогов сыграл важную роль в судьбе самого Гарибальди. В 1862 году, после ранения полководца в битве при Аспромонте, когда встал вопрос об ампутации его ноги, именно Пирогов настоял на консервативном лечении и фактически спас Гарибальди.
Русский хирург был вызван в Специю по инициативе российских студентов, обучавшихся в Гейдельберге. Пирогов отказался от гонорара и поехал лечить итальянского революционера, хотя понимал, что это может повредить его карьере. Он стал единственным из врачей, кто смог найти и извлечь застрявшую в ноге Гарибальди пулю.
В своих мемуарах Гарибальди с благодарностью вспоминал: «Выдающиеся профессора — Патридж, Нелатон и Пирогов, проявившие ко мне бескорыстное внимание, когда я был в опасном состоянии, доказали, что для добрых дел, для подлинной науки нет границ в семье человечества».
Русский хирург был вызван в Специю по инициативе российских студентов, обучавшихся в Гейдельберге. Пирогов отказался от гонорара и поехал лечить итальянского революционера, хотя понимал, что это может повредить его карьере. Он стал единственным из врачей, кто смог найти и извлечь застрявшую в ноге Гарибальди пулю.
В своих мемуарах Гарибальди с благодарностью вспоминал: «Выдающиеся профессора — Патридж, Нелатон и Пирогов, проявившие ко мне бескорыстное внимание, когда я был в опасном состоянии, доказали, что для добрых дел, для подлинной науки нет границ в семье человечества».
Возвращение в Россию
и дальнейшая деятельность
и дальнейшая деятельность
В отличие от Мечникова, Александра Николаевна вернулась в Россию, где посвятила себя литературной, педагогической и общественной деятельности. Она стала активным участником феминистского движения, издавала детские журналы «Игрушечка» и «Женское дело».
Её многочисленные статьи были проникнуты идеями женского равноправия. Александра Николаевна входила в состав «Русского женского взаимно-благотворительного общества», читала доклады о положении работающих женщин. Она продолжала заботиться о становлении детского образования и воспитания в России.
Умерла Александра Николаевна в декабре 1918 года в Петрограде в возрасте 77 лет, став свидетелем колоссальных перемен в российском обществе.
Её многочисленные статьи были проникнуты идеями женского равноправия. Александра Николаевна входила в состав «Русского женского взаимно-благотворительного общества», читала доклады о положении работающих женщин. Она продолжала заботиться о становлении детского образования и воспитания в России.
Умерла Александра Николаевна в декабре 1918 года в Петрограде в возрасте 77 лет, став свидетелем колоссальных перемен в российском обществе.
Значение русского участия
в Рисорджименто
в Рисорджименто
Участие русских добровольцев в объединении Италии, хотя и не имело решающего значения для исхода событий, стало важным показателем настроений российского общества. Симпатии к гарибальдийцам разделяли представители самых различных слоев, что отражало общеевропейскую тенденцию поддержки национально-освободительных движений. В рядах «краснорубашечников» сражались не менее полусотни российских добровольцев, включая таких известных личностей, как Герман Лопатин, Владимир Ковалевский и других.
Культурные связи между Россией и Италией также способствовали участию русских в освободительном движении. Италия традиционно привлекала российских художников, писателей и интеллектуалов — достаточно вспомнить Гоголя, Достоевского, Верещагина и многих других. Эта «холодная Россия и теплая Италия» создавали естественный мост для культурного и политического сближения.
Истории Льва Мечникова и Александры Толиверовой-Якоби показывают, что русские участники Рисорджименто были не просто романтически настроенными авантюристами, а людьми глубоких убеждений, готовыми пожертвовать личным благополучием ради идей свободы и справедливости. Их судьбы стали частью большой европейской истории XIX века, когда национальные границы не могли остановить стремление выдающихся людей к участию в освободительной борьбе.
Наследие этих русских гарибальдийцев продолжает жить в исторической памяти обеих стран, напоминая о времени, когда идеалы свободы и единства народов объединяли людей разных национальностей в общей борьбе за лучшее будущее.
Культурные связи между Россией и Италией также способствовали участию русских в освободительном движении. Италия традиционно привлекала российских художников, писателей и интеллектуалов — достаточно вспомнить Гоголя, Достоевского, Верещагина и многих других. Эта «холодная Россия и теплая Италия» создавали естественный мост для культурного и политического сближения.
Истории Льва Мечникова и Александры Толиверовой-Якоби показывают, что русские участники Рисорджименто были не просто романтически настроенными авантюристами, а людьми глубоких убеждений, готовыми пожертвовать личным благополучием ради идей свободы и справедливости. Их судьбы стали частью большой европейской истории XIX века, когда национальные границы не могли остановить стремление выдающихся людей к участию в освободительной борьбе.
Наследие этих русских гарибальдийцев продолжает жить в исторической памяти обеих стран, напоминая о времени, когда идеалы свободы и единства народов объединяли людей разных национальностей в общей борьбе за лучшее будущее.
Значение русского участия
в Рисорджименто
Участие русских добровольцев в объединении Италии, хотя и не имело решающего значения для исхода событий, стало важным показателем настроений российского общества. Симпатии к гарибальдийцам разделяли представители самых различных слоев, что отражало общеевропейскую тенденцию поддержки национально-освободительных движений. В рядах «краснорубашечников» сражались не менее полусотни российских добровольцев, включая таких известных личностей, как Герман Лопатин, Владимир Ковалевский и других.
Культурные связи между Россией и Италией также способствовали участию русских в освободительном движении. Италия традиционно привлекала российских художников, писателей и интеллектуалов — достаточно вспомнить Гоголя, Достоевского, Верещагина и многих других. Эта «холодная Россия и теплая Италия» создавали естественный мост для культурного и политического сближения.
Истории Льва Мечникова и Александры Толиверовой-Якоби показывают, что русские участники Рисорджименто были не просто романтически настроенными авантюристами, а людьми глубоких убеждений, готовыми пожертвовать личным благополучием ради идей свободы и справедливости. Их судьбы стали частью большой европейской истории XIX века, когда национальные границы не могли остановить стремление выдающихся людей к участию в освободительной борьбе.
Наследие этих русских гарибальдийцев продолжает жить в исторической памяти обеих стран, напоминая о времени, когда идеалы свободы и единства народов объединяли людей разных национальностей в общей борьбе за лучшее будущее.
Культурные связи между Россией и Италией также способствовали участию русских в освободительном движении. Италия традиционно привлекала российских художников, писателей и интеллектуалов — достаточно вспомнить Гоголя, Достоевского, Верещагина и многих других. Эта «холодная Россия и теплая Италия» создавали естественный мост для культурного и политического сближения.
Истории Льва Мечникова и Александры Толиверовой-Якоби показывают, что русские участники Рисорджименто были не просто романтически настроенными авантюристами, а людьми глубоких убеждений, готовыми пожертвовать личным благополучием ради идей свободы и справедливости. Их судьбы стали частью большой европейской истории XIX века, когда национальные границы не могли остановить стремление выдающихся людей к участию в освободительной борьбе.
Наследие этих русских гарибальдийцев продолжает жить в исторической памяти обеих стран, напоминая о времени, когда идеалы свободы и единства народов объединяли людей разных национальностей в общей борьбе за лучшее будущее.